— Поди узнай, что такое, — сказала она и с спокойною готовностью на всё, сложив руки на коленах, села на кресло. Лакей принес
толстый пакет, надписанный рукою Алексея Александровича.
Миклаков многое хотел было возразить на это княгине, но в это время вошел лакей и подал ему довольно
толстый пакет, надписанный рукою князя. Миклаков поспешно распечатал его; в пакете была большая пачка денег и коротенькая записочка от князя: «Любезный Миклаков! Посылаю вам на вашу поездку за границу тысячу рублей и надеюсь, что вы позволите мне каждогодно высылать вам таковую же сумму!» Прочитав эту записку, Миклаков закусил сначала немного губы и побледнел в лице.
Грохов сделал над собою усилие, чтобы вспомнить, кто такая это была г-жа Олухова, что за дело у ней, и — странное явление: один только вчерашний вечер и ночь были закрыты для Григория Мартыныча непроницаемой завесой, но все прошедшее было совершенно ясно в его уме, так что он, встав, сейчас же нашел в шкафу бумаги с заголовком: «Дело г. г. Олуховых» и положил их на стол, отпер потом свою конторку и, вынув из нее
толстый пакет с надписью: «Деньги г-жи Олуховой», положил и этот пакет на стол; затем поправил несколько перед зеркалом прическу свою и, пожевав, чтоб не так сильно пахнуть водкой, жженого кофе, нарочно для того в кармане носимого, опустился на свой деревянный стул и, обратясь к письмоводителю, разрешил ему принять приехавшую госпожу.
— Табак дело… — решил Мыльников, крепко держа
толстый пакет в своих корявых руках. — Записку-то ты покажи в полиции, а деньги-то не отдавай. Нет, лучше и записку не показывай, а отдай мне.
Неточные совпадения
— Что ты — спал? — хрипло спросил Дронов, задыхаясь, кашляя; уродливо
толстый, с выпученным животом, он, расстегивая пальто, опустив к ногам своим тяжелый
пакет, начал вытаскивать из карманов какие-то свертки, совать их в руки Самгина. — Пища, — объяснил он, вешая пальто. — Мне эта твоя
толстая дурында сказала, что у тебя ни зерна нет.
В конце его показался какой-то одетый в поношенное пальто человек средних лет, с большим бумажным
пакетом под мышкой, с
толстой палкой и в резиновых калошах, несмотря на сухой и жаркий день.
Кирьян на эти слова вынул
толстый, завернутый в сахарную бумагу
пакет и подал его Павлу. Тот развернул, и первое, что увидел, — это билеты приказа общественного призрения на его имя и тысяч на тридцать.
— Смеется — ему что! — Помилуйте! разве возможная вещь в торговом деле ненависть питать! Тут, сударь, именно смеяться надо, чтобы завсегда в человеке свободный дух был. Он генерала-то смешками кругом пальца обвел; сунул ему, этта, в руку
пакет, с виду толстый-претолстый: как, мол? — ну, тот и смалодушествовал. А в пакете-то ассигнации всё трехрублевые. Таким манером он за каких-нибудь триста рублей сразу человека за собой закрепил. Объясняться генерал-то потом приезжал.
В зале, куда вышел он принять на этот раз Николая Всеволодовича (в другие разы прогуливавшегося, на правах родственника, по всему дому невозбранно), воспитанный Алеша Телятников, чиновник, а вместе с тем и домашний у губернатора человек, распечатывал в углу у стола
пакеты; а в следующей комнате, у ближайшего к дверям залы окна, поместился один заезжий,
толстый и здоровый полковник, друг и бывший сослуживец Ивана Осиповича, и читал «Голос», разумеется не обращая никакого внимания на то, что происходило в зале; даже и сидел спиной.
Вот
толстый денежный
пакет.
Опять вошел
толстый приказчик, опять что-то шепнул ему хозяин, и опять тот, взявши
пакеты, из комнаты вон вышел.
На письменном столе лежали газеты, московские и петербургские, книжка журнала под бандеролью,
толстый продолговатый
пакет с иностранными марками и большого формата письмо на синей бумаге, тоже заграничное.